Жемчужина из логова Дракона[VolgoDon конвертируется в fb2] - Людмила Минич

«За старой памятью». Ой, не к добру такие слова. Что этот Серый к нему пристал? Неужели знает? Илча мгновенно вспотел. Уже никаких благ несусветных не хотелось, только вернуть все, как было до этой странной встречи.

— Да весь город гудит! Со вчерашнего дня только и разговоров, что про Вольного Ветра. Вот и стало любопытно.

— Да, — с ленцой протянул незнакомец, — он умеет поддеть. Чувствует, где нажать. Где потянуть покрепче. Чем не чародей?

Ну вот. Еще один. Сначала Танит со своей хваленой Иберией, теперь этот Серый. Но с глупых женщин нечего взять, а служитель Драконов… Или он не служитель вовсе?

— А разве… ну, люди, которые Драконам служат… не против чародейства?

— Против — неверное слово. Есть изначальный дар Нимоа, пользуемый или во вред, или во благо. Мы оставлены здесь Драконами — Хранителями за тем надзирать. Наше дело — распознавать ловких мошенников и истинных чародеев, наделенных дарами Нимоа. И бдеть неустанно, чтобы последние не причиняли никому вреда. Всего лишь наблюдать, остерегать от неправедных деяний, спасать оступившихся, отводя от бездны. Ведь они тоже люди и равны со всеми остальными перед Нимоа. И беда их лишь в том, что инаковость пьянит, и они не могут не бросать всем вызов. Чародей творит то, что вздумается, а думается не всегда хорошее. Живет трудами других, трудами других богатеет и восходит наверх.

Вроде все остальные живут по–другому! Да каждый смотрит, чтобы чужими руками приложиться к самому лакомому кусочку. Илча тоже только что не против был…

Он спохватился, глаза забегали, точно новый слуга на самом деле верил, что мысли его не укрыты от Серого, но тот, к великому облегчению, истолковал это по–своему.

— Твое смятение понятно. Мало кто слышал об истинных наших трудах и заботах и потому мало кто подозревает об истинной силе Служителей Драконов, полагая в нас никому незаметных людишек, охраняющих старые Святилища. Но мы не просто сильны, мы могущественны, и с каждым днем крепим свою мощь! Те, кто нам служит, не успевают считать благости, что сыплются на их головы. Но мы беспощадны к нерадивости, лжи, предательству. Ты понял? Ибо повторять еще раз я не стану. Время слов для тебя прошло.

У Илчи даже дыхание перехватило. Конечно же, он будет служить! Усердно и честно. Вот где можно подняться! И в короткий срок, без родства да без мошны, набитой золотом! Значит, не зря мечталось, не зря верилось. История со Сканией, еще недавно казавшаяся глупейшей и совершенно бесполезной, теперь обернулась совсем другим боком. Ай да Ледяной Таир!

Только вот…

— Но… господин, к чему тут стихотворец бродячий? — Илча старался не выявлять малейшей непочтительности и потому мялся, пускаясь в расспросы. — Какой из него чародей?

— А ты что же, не слышал, что люди говорят?

— Люди… Они много чего болтают. Им только дай!

— Возьмешься его защищать? — обожгло холодом из–под капюшона. — Отчего бы?

— Да на кой он мне сдался! — поспешил оправдаться Илча. — Защищать его? С какой это радости? Просто… любопытно стало… и я…

— Тебе надлежит внимать, а не любопытствовать, ибо тебе открывают то, что должно знать, не более и не менее.

Показалось, что холод стал невыносимым, еще немного и все внутри застынет. Незнакомец добавил несколько слов, непонятных, на неизвестном языке, и они наполнили сердце тоскливым предчувствием беды.

Дверь растворилась, вошли еще двое, тоже в длиннополых плащах, но с открытыми лицами. Должно быть, они дожидались знака.

— Тебе оказана честь, — отчеканил между тем незнакомец, и Илча вздрогнул. — Я редко появляюсь перед такими, как ты. Это надо заслужить, и некоторым на то не хватит жизни… но бывают особые случаи. Как сегодня. Ошибки я не потерплю. Слышите, вы, трое?

— Да, мой господин! — тихо откликнулись вошедшие, и Илча эхом вторил им.

— Этот человек нам подходит. Более всех остальных. Подготовишь его, Кальтир.

Один из пришельцев молча склонился.

— Это твой наставник, — обратился Серый уже к Илче. — Его имя Кальтир, и это все, что надлежит тебе знать. Отныне никакого любопытства.

— Да, мой господин, — Илча постарался склониться так же, как его новоявленный наставник.

— Исполняй все, что он скажет.

Илча поклонился еще раз. Этот высоченный здоровяк, весьма полнокровный и озабоченный с виду, ему не глянулся. Но что оставалось, если уж вправду собрался Серому служить да поскорее наверх выскрестись. Надо только до поры поглубже засунуть свою гордость и усердно выполнять все, что ни скажут. Да еще с блеском. В люди поскорее выбиться…

— Энаал вам в помощь. Он — ваша охрана, что бы ни случилось.

Невысокий Энаал уверенности не вселял. Невидный, и даже, как будто, ко всему безучастный, он и кланялся–то словно по привычке. Да еще либиец, судя по имени да по выцветшим гляделкам.

Серый вновь произнес непонятное. Названный Энаалом подошел, указал на завязки кадамча.

— Снимай, — сказал, видя, что Илча не понимает.

Голос у него оказался таким же бесцветным, как и он сам.

Илча решительно потянул завязки. Странный наказ, слов нет, но этот Серый покорность любит, сразу видно. И если Илча все время на месте будет топтаться и расспрашивать что да как, то ему желанной славы и всяких почестей полжизни ждать придется.

Энаал сам задрал его рубаху, обнажил грудь. Рядом тут же объявился здоровяк–наставник, в руках серебристо–зеленым металлом блеснула продолговатая коробочка. Он что–то повернул очень бережно, двумя пальцами, раздался щелчок, и коробочка разделилась на две части.

Илче стало уж совсем не по себе, когда эту непонятную штуковину поднесли к его груди, однако он постарался хотя бы казаться бесстрастным. Повиновение повиновением, а достоинство свое он пока что не продал, и если даже…

Воздух застрял внутри, когда здоровяк неожиданно прижал эту самую штуковину к груди. Как будто куча жал вонзилось разом в одно место. Ноги подсеклись, и Илчу тотчас подхватили под руки, будто ждали. Он не стал барахтаться, не попытался встать на соломенные ноги, вместо того терпеливо набрал воздуха в грудь, выдохнул. Еще раз. Поначалу острая боль ослабла, сменилась сильным жжением. Тело вновь обрело устойчивость. Его тут же оставили. Коробочка в последний раз блеснула в руках наставника и исчезла.

Энаал так же мрачно вновь указал на одежду. Илча не посмел при Сером разглядывать, что с ним случилось, и молча опустил рубаху, небрежно затянул шнур. В это время Кальтир перебросился парой непонятных фраз со своим господином, после чего оба помощника снова исчезли.